Он решился на это как-то вечером, через несколько дней после гибели Фрэнка. Встал, сделал три ровных, легких шага, словно никогда и не был ранен, и остановился передо мной, застывшей от удивления.

- Видите, я поправился.

Я поняла, что совершенно к этому не готова. Я настолько привыкла к его болезни, к его постоянному присутствию, что просто не представляла без этого свою жизнь. Теперь он мне скажет: "Всего хорошего, спасибо", скроется за углом, и мы никогда больше не увидимся. Необъяснимая боль сжала мне сердце.

- Прекрасная новость, - сказала я слабо.

- Вы находите?

- Ну конечно. Что же... Что вы теперь собираетесь делать?

- Это зависит от вас, - сказал он спокойно. И снова сел.

Я вздохнула с облегчением. По крайней мере он не собирается уходить немедленно. С другой стороны, его ответ меня заинтриговал. Каким образом судьба такого свободного и равнодушного существа могла зависеть от меня? Ведь, в сущности, я всегда оставалась для него всего лишь сиделкой.

- Если я останусь здесь, мне все-таки надо будет работать, - снова проговорил он.

- Вы хотите остаться в Лос-Анджелесе?

- Я сказал "здесь", - строго ответил он, показав подбородком на веранду и свое кресло. И после небольшой паузы добавил:

- Если, конечно, вам это не помешает. Я выронила сигарету, потом подобрала ее и вскочила, бормоча что-то вроде "ах вот как, ну конечно" и т.д. Он смотрел на меня не двигаясь. В безумном смущении (думаю, естественном в такой ситуации) я выскользнула на кухню и выпила огромный глоток виски. Так я наверняка стану алкоголичкой, если, конечно, еще не стала. Немного придя в себя, вернулась на веранду. Было самое время объяснить этому мальчишке, что я живу одна исключительно по собственному желанию и не нуждаюсь в компании молодых людей. Что его присутствие к тому же помешает мне приводить воздыхателей, которые, откровенно говоря, мне ужасно надоели. И что, в-третьих, в-третьих, в-третьих... Короче говоря, нет никаких причин, чтобы он оставался здесь. Его решение меня вдруг так возмутило, как две минуты назад повергла в отчаяние мысль о его отъезде. Но мне ли удивляться собственной непоследовательности?

- Льюис, - сказала я, - нам надо поговорить.

- Не имеет смысла, - ответил он. - Если вы не хотите, чтобы я остался, я уйду.

- Речь не об этом, - растерянно сказала я.

- Тогда о чем же?

Я смотрела на него с открытым ртом. Действительно, о чем? В любом случае не об этом. Я не хочу, чтобы он уходил. Он такой милый и так мне нравится.

- Это неприлично, - сказала я слабеющим голосом.

Он расхохотался. Смех делал его таким юным. Я взвилась:

- Когда вы были больны, ранены, я могла вас оставить у себя. Не бросать же человека на улице, если он даже двигаться не может.

- А теперь, когда я начал ходить, это уже неприлично?

- Совершенно неприлично.

- Для кого?

- Да для всех.

- Вы что, всем обязаны объяснять, как вы живете? В его голосе был презрительный оттенок, который меня оскорбил.

- А как вы думаете, Льюис? У меня своя жизнь, друзья, наконец... мм... мужчины, которые за мной ухаживают.

Сказав последнюю фразу униженным голосом, я почувствовала, что краснею. Это в сорок пять-то!

Льюис кивнул:

- Я прекрасно знаю, что есть мужчины, которые в вас влюблены. Например, этот тип, Бретт.

- Между Полом и мной никогда ничего не было, - сказала я целомудренно. -И вообще, вас это не касается. Просто поймите, ваше присутствие меня компрометирует.

- Вы уже достаточно взрослая, - справедливо заметил Льюис. - Я только думал, что если найду в городе работу, то мог бы остаться здесь и платить вам за это.

- Мне не нужны деньги. Я сама зарабатываю себе на жизнь.

- Но мне так было бы удобнее, - примирительно сказал Льюис.

После бесконечных обсуждений мы пошли на компромисс. Льюис постарается найти работу и через некоторое время поселится где-нибудь поблизости. Он на все согласился. Спать разошлись в превосходном настроении. Мы не обсудили единственный вопрос, который мне пришел в голову перед сном: почему он хотел остаться у меня?

Итак, на следующий день я покрутилась на студиях, рассказала о молодом человеке потрясающей красоты, заработала по этому поводу несколько шпилек и договорилась о пробе для Льюиса. Он пришел со мной на студию, покорно выдержал пробу, и Джей Грант, мой шеф, обещал ее посмотреть на следующей неделе-то есть сегодня. Джей сидел в зале для просмотров, обсуждал Льюиса и двенадцать других соискателей, я в это время грызла от волнения ручку, а Кэнди, влюбившаяся в Льюиса с первого взгляда, вяло стучала на машинке.

- Неважный вид отсюда, - сказал Льюис рассеянно.

Я взглянула на желтеющий газон под окнами. Господи, он говорит о газоне! Этот мальчик может стать настоящей кинозвездой, соблазнителем номер один Соединенных Штатов Америки, а он говорит о каком-то газоне! Я вдруг представила его кумиром толпы, увешанным "Оскарами", разъезжающим по всему миру и время от времени делающим на своем "кадиллаке" небольшой крюк, чтобы обнять старушку Дороти, которая в свое время так ему помогла. Я умилялась самой себе, когда раздался звонок. Повлажневшей рукой я схватила трубку.

- Дороти? Это я, Джей. Дорогуша, а малыш очень неплох! Просто великолепен! Зайдите взгляните на экран. После Джеймса Дина это лучшее, что я видел.

- Он здесь, со мной, - выдавила я.

- Прекрасно. Приводите и его.

После того как Кэнди, вытирая глаза, нас расцеловала, мы прыгнули в машину, за несколько секунд промчались три километра, отделяющие нас от просмотрового зала, и упали в объятия Джея. Хотя я напрасно говорю "мы" - Льюис тащился нога за ногу, посвистывал и, казалось, совершенно не интересовался тем, что происходит. Он вежливо поприветствовал Джея, уселся в темноте рядом со мной, и мы стали смотреть пробу.

На экране он выглядел немного иначе - в нем было что-то не поддающееся определению: нечто жестокое, даже яростное и, признаюсь, невероятно привлекательное, но что меня почему-то неприятно задело. Это был незнакомец, который совершенно непринужденно вставал, прислонялся к стене, закуривал сигарету, зевал, улыбался, как будто он был совсем один. Камера его абсолютно не смущала, непонятно было даже, замечает ли он ее вообще.

Зажегся свет, и сияющий Джей повернулся ко мне:

- Что скажете, Дороти?

Именно он, и только он открыл Льюиса, это было ясно. Я молча закивала, что в данной ситуации служило лучшим ответом. Джей повернулся к Льюису:

- Как вы себя находите?

- Я себя не нахожу, - мрачно отреагировал Льюис.

- Где учились играть?

- Нигде.

- Нигде? Не загибайте, приятель.

Льюис встал. На его лице отразилось отвращение.

- Я никогда не лгу, мистер... мистер... Впервые в жизни я увидела, как Джей растерялся. Он слегка покраснел и сказал:

- Я и не говорю, что вы лжете. Просто для начинающего у вас потрясающая естественность. Дороти может вам подтвердить.

Он обернулся с просящим видом, который меня развеселил. Я пришла на помощь:

- Действительно, Льюис, вы прекрасно смотрелись.

Он улыбнулся и вдруг наклонился ко мне, как будто мы были одни.

- Это правда? Я вам понравился? Увидев его лицо в двух сантиметрах от моего, я беспокойно заерзала в кресле.

- Ну конечно, Льюис, я уверена, что перед вами открывается блестящая карьера и... Джей скромно кашлянул, как я того и ожидала.

- Я подготовлю контракт, Льюис, и вы сможете, если захотите, показать его адвокату. Где можно вас найти?

Я вжалась в кресло и услышала, как Льюис спокойно ответил:

- Я живу у мадам Сеймур.

2011-8-12 10:18