Через несколько секунд Беатрис протиснули в узкую дверь, швырнули на кровать и оставили без света, не дав никаких объяснений. По крайней мере кровать была хорошо взбита и белье было свежим. Ей удалось повернуться так, чтобы лежать на боку и головой на подушке. Первый шок прошел, и она начала размышлять. На нее напали обычные хулиганы и потребовали кошелек. Тогда почему при появлении полиции они не забрали все ценное и не убежали? Зачем они схватили ее? Что-то не сходится... только если... что-то или кто-то еще стоял за ними... кто-то, кто хотел, чтобы ее похитили. Но кто? Конкуренты? Мог ли Джордж Джей Гулд, или Уильям Вандербильт, или Гарри Уинтроп, или Дж. П. Морган, или Арчибальд Линч сплести такую коварную интригу? Она мысленно просмотрела список последних бизнес-планов, но так и не решила, кто из конкурентов и зачем отчаялся до такой степени, чтобы пойти на ее похищение.

Спустя некоторое время дверь отворилась, стало светло, и Беатрис обнаружила, что она находится в просторной комнате, оформленной в морском стиле. Здесь были иллюминаторы, огромных размеров койка капитана, подобие мачты, такелаж и штурвал... все огорожено перилами, а позади, на стене, нарисован океан. Около нее, в корсете и чулках и с лампой в руке, стояла молодая женщина, которую Беатрис видела раньше.

– Что этот идиот наделал? – с ирландским акцентом пробормотала женщина, а потом вытащила платок изо рта Беатрис.

– Воды, – проскрипела та.

Напоив ее, женщина развязала шарф, стягивавший ноги пленницы. Беатрис смогла сесть и растереть онемевшие конечности.

– Отпустите меня. Развяжите мне руки, освободите меня, и я прослежу, чтобы вам не предъявили никакого обвинения, – каркающим голосом проговорила она.

Девица занялась тем, что стала зажигать висящий над головой фонарь. Очевидно, милосердное предложение никоим образом ее не соблазнило. Она не испытывала ни малейшего неудобства, разгуливая в корсете, черных шелковых чулках и туфлях с высокой застежкой и демонстрируя все, чем наградил ее Всевышний. Когда она снова подошла к постели, Беатрис заметила краску у нее на веках, румяна на щеках и – Господи помилуй – на сосках!

Она раньше слышала, как шептались о подобных вещах. Открытие повергло ее в шок – перед ней стояла одна из легендарных нью-йоркских жриц любви. Дико озираясь по сторонам, Беатрис поняла, что странное оформление комнаты имеет непосредственное отношение к позорной профессии девицы. Хотя, говоря по правде, ей трудно было представить, каким образом рулевое колесо или сеть для поднятия груза может служить непристойным целям. До нее наконец дошло: она находится в доме, пользующемся дурной славой! Но зачем им понадобилось притащить ее в... только если... Боже мой, ее похитили торговцы белыми рабынями! И во второй раз за сегодняшнюю ночь она завопила что было сил.

Следующим вечером Коннор Салливан Барроу отпустил кеб за полквартала от «Восточного дворца» и остаток пути проделал пешком. Он вошел через заднюю дверь, предназначенную для джентльменов, чье посещение домов удовольствий требовало наибольшей осторожности. Оставив шляпу у старика лакея, он поднялся по лестнице и, кивая знакомым, прошел через комнату, где играли в карты.

В главном зале высокие окна были задрапированы бархатом винного цвета, а прихотливо изогнутые банкетки покрывала блестящая парча, привезенная из Франции. Зеркала в золоченых рамах отражали и множили сцены чувственных развлечений, что вместе с приглушенным светом создавало иллюзию бесконечности наслаждений. В воздухе витали ароматы дорогих сигар, виски и еще более дорогих духов; стайка полуодетых женщин окружила богатых ловцов удовольствий, поощряя тех улыбками, вызывающими позами и обещая другие удовольствия, но уже за плату. В другом конце зала, с царственным видом оглядывая своих девиц и их покровителей, восседала миссис Шарлотта Браун, владелица заведения. Она была одета как обычно – в пышное алое платье, подходящее по цвету к ее рыжим, крашенным хной волосам и создающее резкий контраст с белыми напудренными плечами и пышным бюстом. Ее сложную прическу украшали белые и красные страусовые перья, а шею – роскошное жемчужное ожерелье. Еще в молодые годы, будучи актрисой и ослепительной красавицей, миссис Браун распаляла воображение мужчин своим вызывающим поведением.

«Восточный дворец» оказывал элите Нью-Йорка определенные услуги, и Шарлотта Браун относилась к этому как к своему гражданскому долгу. Доставление тайных, интимных удовольствий представителям власти позволяло удовлетворить их физические потребности и тем самым освобождало их внимание для других, более важных дел. Богатые и влиятельные горожане полностью поддерживали такую точку зрения, а вместе с ней – и это заведение. Вот и сейчас двое членов городского управления сидели справа от хозяйки и флиртовали с двумя самыми хорошенькими девицами. Один из них заметил Коннора, другой тоже проследил за взглядом друга. Коннор сжал челюсти. Кажется, все, чем он занимается в последнее время, становится известным. Шарлотта поднялась ему навстречу и протянула руку.

– К нам пожаловал будущий конгрессмен от Четвертого округа, – проворковала она. – Давненько не виделись, конгрессмен Барроу.

Надеясь, что его гримаса сойдет за улыбку, Коннор приблизился и прошептал ей на ухо:

– Как я понял, здесь есть незваный гость.

– Вы? Но вы же... – Она отодвинулась, увидела предупреждение в глазах Коннора, и ее улыбка стала напряженной. – Ну что ж, значит, нам надо внимательнее следить за вашими передвижениями, дорогуша.

Подхватив его под руку и продолжая вести приятную беседу, Шарлотта провела гостя к широкой лестнице. Как только они покинули салон, она отпустила руку Коннора и повернулась к нему.

– Вам надо очень многое объяснить, Барроу.

– Я не могу... Я не вправе...

– Кто она, черт побери? – Шарлотта подбоченилась и отбросила за ненадобностью великосветские манеры. – И чего она вопит, как сам дьявол в преисподней?

– Лучше вам этого не знать. Я здесь, чтобы забрать ее...

– Слушайте, вы. – Хозяйка заведения приблизилась вплотную и принялась с каждым словом тыкать Коннору в грудь длинным ярко-красным ногтем. – Она чуть не оглушила Панджаба, мешала нашей работе и вообще вела себя как черт на каникулах! Как вы смели привести эту крикунью в мой...

– Я? – Коннор отодвинулся назад так далеко, как позволяли перила, и попытался заслониться. – Я не имею к этому никакого отношения!

– Конечно, а моя бабушка умерла девственницей. – Шарлотта опять перешла в наступление. – Все мои девушки поклялись, что не знают, кто она и откуда здесь появилась. Я им тоже не верю. Кто она? Ваша любовница, которую вы хотите потрясти?

– У меня нет любовниц. И для вас же лучше не знать, кто эта женщина.

– Ну да. Это не для моих невинных ушей. Коннор, детка, – Шарлотта ехидно улыбнулась, – вам пора уже понять, что невинности во мне давно не осталось.

Под ее знойным взглядом он почувствовал, как его лицо покрывает испарина. И он понял, что Шарлотта это тоже заметила.

– Достаточно того, что она важная персона. Крайне необходимо, чтобы эта женщина вернулась домой живой и здоровой. И побыстрее.

– Да? – Подведенные глаза Шарлотты хитро сощурились.

Когда, окинув взглядом ближайшую дверь в коридор, Коннор попытался обойти миссис Браун, та загородила дорогу и сложила руки под грудью. Ее пышный бюст поднялся еще выше.

– Если она такая важная, как вы говорите, она может доставить мне массу неприятностей. Этой проклятой Лиге непорочности ничего не стоит узнать, что я держу взаперти в своем доме даму из высшего общества. Она никуда не уйдет, пока не пообещает не доносить на меня в полицию.

Коннор видел: Шарлотта настроена решительно – частично потому, что защищает свои интересы, и еще потому, что обожает всевозможные скандалы. Проклятие! И почему эти идиоты во всем Нью-Йорке выбрали именно это место?

– Ее имя, Барроу! – Шарлотта надвигалась, а Коннор отступал. Она загнала его в самый угол лестничной площадки.

– Черт побери, Шарлотта. – Коннор провел ладонью по лицу. – Ладно. Это Беатрис фон Фюрстенберг.

– Фон Фюрстенберг? – Хозяйка заведения захлопала глазами. – Жена старого Мерсера?

– Она самая.

– Не хочу обижать вас, мой дорогой, но вы в этом уверены? – Шарлотта нахмурилась. – То есть я знала старого Мерсера, так он и в молодости был как высушенный стручок. Я полночи с ним, бывало, билась, чтобы заставить один раз дернуться. А у нее темперамент – как у кошки на жаре: шипит, плюется, царапается. – Она ухватила Коннора за руку и стащила его на две ступеньки. – Может, это не она...

– Бросьте. – Коннор остановил хозяйку. – Мне надо забрать ее отсюда.

– Она не наверху. – Следующие слова заставили его вздрогнуть. – Мне пришлось посадить ее в «Темницу».

– В «Темницу»? Вы что, спятили?

– Я же сказала, – придвинувшись ближе, Шарлотта понизила голос, – она мешала нам работать, у нее просто луженая глотка. Пришлось убрать ее вниз, чтобы шум не раздражал моих постоянных клиентов.

– Да, но в «Темницу»... – Коннор застонал, вспомнив, как однажды посетил эту комнату. Тогда его, даже вдрызг пьяного, крайне удивили орудия и приспособления, которые использовались там для «мучительного наслаждения».

– Или в «Темницу», или в ад. А у меня на вчерашний вечер была запланирована вечеринка для важных гостей. Не могла же я разочаровывать парней в форме.

Пока Шарлотта вела его вниз по ступенькам, покрытым ковром, Коннор пытался представить себе, какое впечатление произвела «Темница» Шарлотты на старенькую чувствительную леди фон Фюрстенберг.. Может быть, удастся подсыпать ей чего-нибудь, а потом убедить, что все это ей только приснилось... в кошмарном сне? Тут они подошли к внушительным дверям, обитым железом, и Коннор вернулся к действительности.

– Мне нужна веревка и... мешок, чтобы надеть ей на голову. Кому-то придется помочь мне связать ее и отнести в карету.

– Мешок? – Руки Шарлотты снова уперлись в бока. – Милый, она уже знает, где находится. Одна из девушек, шлюшка болтливая, проговорилась, когда носила ей еду и воду. Вдова старого Фюрста знает, что она в публичном доме, и знает, что я – его содержательница. Теперь ваше дело, дорогой Барроу, – убедить ее, что обо всем этом надо забыть. Она должна согласиться не возбуждать дела и подписать соглашение до того, как выйдет отсюда. Коннор потерял дар речи.

– Вы, должно быть, шутите.

– Еще никогда в жизни не была такой серьезной. У меня такое чувство, что именно вы – уж не знаю как – втянули меня в это дело. – Шарлотта опять ткнула кроваво-красным ногтем в уже образовавшуюся вмятину на его рубашке. – Значит, вам и вытягивать.

– И как вы предлагаете это устроить?

– Вы же адвокат, не правда ли? – Она ехидно улыбнулась и качнула головой в сторону двери и заключенной, которая томилась за ней. – Вот и ведите переговоры.

Беатрис, поджав колени, скорчилась посередине огромного кожаного дивана, черного, как и вся остальная мебель в этом выложенном кирпичом помещении. Она никак не могла унять дрожь, вызванную не только прохладой, но и тем, что она увидала при колеблющемся свете факелов в железных скобах. Клетка из железных прутьев... большой деревянный стол с кандалами во главе и у изножья... что-то похожее на странного коня-качалку, только с оковами вместо вожжей... цепи, свисающие со стен... и целая полка орудий для наказания непокорных... плети, розги, кандалы, какая-то сбруя... все отполированное от частого употребления. Беатрис дрожала. Она попала в беду, неизвестные торговцы белыми рабынями похитили ее и удерживают в публичном доме. Пока что она страдала только из-за того, что ее лишили свободы, достоинства и одежды. Она оглядела себя, потерла голые плечи. У нее все забрали после того, как ей удалось выскочить за дверь и пробежать по длинному коридору почти до самого выхода. Но Беатрис понимала, что скоро начнутся настоящие издевательства. Она предвидела, что ее ожидает, когда это чудовище, Панджаб, закидывал ее на плечо и переносил с места на место, а пока нес, то гладил пониже спины.

Нынешнее место заключения было уже четвертым. После морской комнаты ее перенесли в мавританский гарем, оборудованный бассейном и украшенный шелковыми покрывалами. Когда ее крики нарушили покой гарема, великан в тюрбане доставил ее в классную комнату, облик которой довершали парты с чернильницами, огромный глобус и карты, доска и стопки самых необычных учебников. Беатрис, однако, не задержалась там для чтения. Она взобралась на книжный шкаф, отворила маленькое окошко и принялась звать на помощь; и тогда это животное Панджаб стащил ее с подоконника и приволок сюда, в гнусную «камеру пыток». Беатрис посмотрела на свои руки. Ладони покраснели, а пальцы болят и распухли от того, что она все время колотила по дверям и стенам. Потом ее взгляд скользнул ниже, к полуприкрытой груди, и она с ужасом поняла, что черный атласный корсет с розовыми лентами и белые шелковые панталоны как нельзя более напоминают те «наряды», в которых вынуждены ходить несчастные узницы этого заведения. Ну что ж, подумала она, обхватив себя за плечи, ее заставили выглядеть как остальные, но никогда не заставят вести себя так же. Она скорее умрет. А если ей суждено умереть, то она намерена прихватить с собой несколько своих мучителей.

Звук ключа в железном замке заставил ее вскочить с дивана. Покалывание в затылке подсказало Беатрис, что пришел наконец момент, которого она так боялась. Она огляделась с безумной надеждой спрятаться где-нибудь. Дверь приоткрылась, чтобы пропустить только одного человека, а потом с лязгом захлопнулась. Но это был не великан в чалме и не одна из несчастных в корсете, страдающих вместе с ней. Это был мужчина в сером деловом костюме. Высокий, моложавый. Она почувствовала облегчение, но его сейчас же сменило беспокойство. Если посетитель – не один из персонала, то, значит, он – клиент. Вот и явился первый из насильников! Оглядываясь в поисках чего-либо, чем можно было бы защитить себя, Беатрис заметила подставку с орудиями для жестокого наказания и схватила в одну руку кожаную плеть, а в другую – бамбуковую розгу. Ими ведь можно пользоваться и для обороны, а не только для нападения!

– Оставайтесь на месте! – От волнения каждое слово давалось ей с трудом. – Не смейте приближаться ко мне!

Мужчина заморгал, явно шокированный картиной, открывшейся его взгляду. Он наверняка собирался сам воспользоваться этими орудиями.

– Не шевелитесь! – приказала Беатрис.

– Я и не пытаюсь.

– Я не шучу! Если вы двинетесь, я сдеру с вас всю шкуру! С твердым намерением доказать, что с ней надо считаться, она приблизилась на два шага, остановилась, расставив ноги, и занесла орудия для удара. Последовала пауза. Пленница приготовилась к бою, но заметила, как взгляд мужчины скользит по ее полуобнаженному телу, не упуская ни одной его выпуклости и ложбинки. Она вспыхнула от унижения.

– Может быть, я попал не в ту «Темницу», – сказал посетитель, поборов растерянность.

– Без сомнения. – Беатрис подняла хлыст и розгу еще на дюйм и крепче сжала рукоять, злясь, что не может закрыться от его взгляда. – «Камера инквизиции» дальше по коридору.

На мгновение его глаза расширились, а уголок рта дернулся. Беатрис застыла, глядя на эту ленивую улыбку, и невольно расслабилась. У него полные губы, мощный квадратный подбородок, высокие скулы. Темные кудрявые волосы. Глаза глубоко посаженные, а сейчас с морщинками в уголках. Его явно забавляет ее поведение.

– Я искал «Темницу» с некоей миссис фон Фюрстенберг.

Он знает ее имя! С трудом сдерживаясь, чтобы не поддаться панике, Беатрис пыталась понять, что это означает. Должно быть, его послал тот, кто нес ответственность за ее похищение... Когда посетитель сделал шаг вперед, она отскочила.

– Оставайтесь на месте, не смейте ко мне прикасаться!

– Ну в самом деле, миссис... вы ведь миссис фон Фюрстенберг, не правда ли? У вас сложилось ошибочное впечатление, что я здесь с какой-то низкой целью. Уверяю вас, мадам, – он широко развел руки, – вам не угрожает опасность.

– Смотря что вы называете опасностью, – ответила Беатрис, выделяя каждое слово. – Меня похитили, лишили одежды и держат в комнатах, предназначенных для развратных плотских утех. Для меня это, несомненно, является опасным. Уж не говоря о том, что меня бесцеремонно перетаскивает с места на место и оглаживает этот злодей в тюрбане!

– Панджаб? – Мужчина не сдержал улыбки. – Уверяю вас, мадам, Панджаб нe может причинить вам никакого вреда. Он не в состоянии сделать то, чего вы больше всего боитесь.

– Но он же огромный, как гора, – настаивала Беатрис.

– И евнух.

Это заявление так ошарашило ее, что она опустила плеть и розгу.

– Правда? – Она читала об этом... гаремы, евнухи, но никогда и представить не могла, что лично столкнется с чем-либо подобным. – Вы уверены?

– Если вы имеете в виду, личное ли это мое наблюдение, то нет. Однако я доверяю утверждениям здешних «работниц», что Панджаб хоть и обладает огромной физической мощью, но, бедняга, абсолютный импотент.

Его понимающая улыбка и то, как взгляд мужчины то и дело нырял за ее корсет, пробудили в Беатрис недоверие и злость.

– Если вы явились сюда не для насилия, то для чего же еще? – наступая, потребовала она ответа.

– Меня послала хозяйка заведения.

– Я так и знала! – Беатрис взмахнула своим оружием и увидела, как его взгляд заметался между плетью и розгой. – Слушайте, вы! Вы ничего от меня не получите, кроме неприятностей!

– Не сомневаюсь, – не растерялся посетитель. – Повторяю, я пришел не для того, чтобы воспользоваться вашими, – тут он указал на ее полуобнаженные формы, – прелестями. Я – доверенное лицо миссис Браун.

Беатрис нахмурилась. Она не знала, чего ожидать, но последнее заявление совсем сбило ее с толку.

– Доверенное лицо? В чем?

– В некоторых юридических вопросах.

– Так вы адвокат? – Она открыла рот от изумления, потом закрыла его и снова помрачнела. – Я должна была догадаться. Укрывательство. Преступность. Разврат. Без адвоката здесь не обойтись.

Настала его очередь покраснеть.

– Произошла ошибка, – глубоким, проникновенным голосом продолжал объяснять посетитель. – Миссис Браун послала меня к вам, как только узнала, кто находится в ее заведении. Ей не нужны осложнения. Фактически она желает вашего освобождения.

Он умалчивает о том, какую роль играет во всем этом сам, подумала Беатрис, стараясь не замечать, что его внимание переключилось с ее лица на другие части тела. Синие, неожиданно поняла она, у него ярко-синие глаза!

– Ну что ж, осложнения у нее будут, хочет она этого или нет. А если произошла ошибка, то почему меня просто не отпустят? – спросила Беатрис.

– Да, действительно, она хочет сначала кое-что получить взамен, – сказал посетитель, отходя в сторону и намеренно направляясь к дальнему концу дивана.

Она повернулась, следя за ним, и сразу заметила, как он двигается – легко, естественно, с особой мужской уверенностью в себе... как будто привык, что за ним наблюдают. Весь вопрос в том, что он замыслил?

– Большой выкуп, без сомнения, – провозгласила Беатрис, заставляя себя сосредоточиться и не отвлекаться, чтобы на шаг опережать противника в этом странном разговоре, который все больше и больше начинал напоминать деловые переговоры.

– Вовсе нет. – Он еще имел наглость ухмыляться. – Миссис Браун не нуждается в ваших деньгах. Что ей требуется, так это ваше письменное обещание не преследовать по закону ни ее саму, ни вверенное ей заведение. – Он повел плечами. – Это ее единственное условие для вашего освобождения.

Возможно ли, что существо, которое здесь всем заправляет, действительно прислало его вести переговоры о ее освобождении? Беатрис не могла себе представить, чтобы работорговцы нанимали адвокатов для успокоения своих жертв или сокрытия своих неудач. Но теперь, кажется, сила на ее стороне. Вопрос только, почему и надолго ли.

2011-8-12 10:51