Голос герцога был таким печальным, таким трогательным, что у Лины на глазах выступили слезы.

Ей пришло в голову, что она могла бы рассказать ему всю правду. Но она знала, что ни к чему хорошему это бы не привело.

Во-первых, это означало нарушить обещание, данное Китти, Китти, которая привезла ее в Париж и потратила на нее столько денег. К тому же, если герцог узнает, что она не замужем, это лишь больше запутает дело.

Если он не захотел обесчестить замужнюю даму, он тем более не посмеет посягнуть на незамужнюю девушку!

Лина не знала, что сказать, и спросила робко, почти по-детски:

- А... а нельзя ли мне будет увидеться с вами еще раз, до того, как я... до того, как я уеду?

- Нет, любовь моя, - ответил герцог. - Я сам уеду завтра утром. Мне будет очень тяжело расстаться с вами, но это необходимо. Если я увижу вас еще раз, мне не хватит сил оставить вас.

Он посмотрел ей в лицо долгим взглядом, как бы желая навеки запечатлеть ее черты в своем сердце.

- Я буду помнить о вас, думать о вас, мечтать о вас. Вы останетесь в моем сердце навеки!

- Как... как вы можете так говорить? - проговорила Лина.

- Это правда, любовь моя, - ответил герцог. - То, что происходит между нами, нельзя описать словами. Зачем слова, когда и без того мы оба знаем, что вы принадлежите мне, а я принадлежу вам и наши души всегда будут рядом, даже если тела наши будут далеко друг от друга! - Он глубоко вздохнул и произнес:

- Видит бог, искушение святого Антония - ничто перед тем, что испытываю сейчас я!

Он стиснул ее руку и добавил:

- Я хочу вас, Лина! Желание мое невыносимо, и я знаю, что, если бы я вздумал настаивать, вы бы не устояли предо мной. Ведь вы уже сейчас часть меня!

Страсть, звучавшая в его голосе, и пламя, внезапно вспыхнувшее в его глазах, заставили Лину вздрогнуть. Герцог почувствовал это и сказал:

- Я знаю, что вы были предназначены мне! Неважно, каким был ваш брак - счастливым или несчастным. Все равно в душе вы остались чисты и невинны и понятия не имеете о том, что такое настоящая любовь, когда мужчина и женщина соединяются, охваченные единым пламенем страсти!

Поколебавшись, он добавил:

- Вот каково чувство, которое я испытываю к вам. Пламя, сжигающее нас, унесло бы нас на своих незримых крыльях в царство любви, в рай, созданный лишь для нас двоих!

Лина хотела что-то сказать, но у нее вырвался лишь слабый стон. А герцог продолжал:

- Я вижу, мое чувство не осталось безответным, прелесть моя! Я знаю, стоит мне к вам прикоснуться - и неизъяснимое блаженство охватит вас!

И Лина тотчас ощутила блаженство, о котором он говорил.

Словно огонек пробежал по всем ее жилам, потом он разгорелся, сделался настойчивей, и все ее существо потянулось к нему. Ей до боли захотелось очутиться в его объятиях.

- Я люблю вас! - говорил герцог. - Я так люблю вас, что не вижу и не слышу никого, кроме вас! Небо и земля, весь мир наполнен вами, вами одной!

- Я... я люблю вас! - выдохнула. Лина.

Она произнесла это чуть слышным шепотом, но герцог услышал ее слова. Лина подняла голову и посмотрела ему в глаза.

Она вновь, как и вчера, ощутила, что готова слиться с ним, и он потянулся к ней, и они сделались единым целым.

Несколько долгих мгновений они просто стояли и смотрели друг на друга, пока Лине не начало казаться, что в мире не осталось ничего, кроме темных глаз герцога.

Он медленно, очень медленно обнял ее. И ей и впрямь показалось, что он возносит ее в некий рай, предназначенный лишь для них двоих. Лина более не страшилась, не чувствовала себя одинокой. Она принадлежала ему. Любовь наполнила ее мысли, ее тело и душу.

- Я люблю тебя!

Лина произнесла это одними губами, но ей самой показалось, что она выкрикнула их во весь голос с вершины высокой горы.

- Прощай, моя драгоценная! - прошептал герцог потухшим голосом.

И его губы коснулись ее уст.

Поцелуй герцога даровал Лине весь восторг и блаженство, которых она ожидала, но в действительности это было куда лучше.

Да, все, что он говорил о блаженстве и упоении любви, было правдой.

Он все теснее и теснее прижимал ее к себе, и губы его становились все настойчивей и требовательней. И Лина все яснее понимала, что герцог был прав: они. были созданы друг для друга.

И еще она убедилась в том, что герцог не лгал, говоря, что подобных чувств он не испытывал еще ни к одной женщине.

То была любовь двоих, которые нашли друг друга перед лицом вечности. В этой любви не было места ни притворству, ни неискренности.

Это было совершенное, божественное чувство, и все фальшивые и нечистые помыслы были очищены пламенем этой страсти.

Пока длился этот поцелуй, Лина осознала, что до этого мгновения она еще не жила и что герцог даровал ей жизнь своим поцелуем.

Она не была более человеком, она забыла, кто она и что она, она, как и он, сделалась частью светлого духа любви, и в них изливалась некая божественная субстанция, и на миг они стали богами...

Герцог поднял голову - медленно, очень медленно. Он молчал, но Лина и без того знала, что все кончено.

Сердце у нее бешено колотилось, все ее тело еще трепетало от неземного блаженства - она, казалось, не стояла на земле, а парила в пространстве, окутанная небесным светом.

Но, хотя герцог не сказал ни слова, Лина чувствовала, что он уже уходит от нее, оставляет ее. Еще несколько мгновений - и он исчезнет, и она останется одна, одна на всю жизнь...

Ей хотелось расплакаться - так это было жестоко! Ей хотелось вцепиться в него, удержать, но она осталась на месте, а он уже опустил руки и отступил назад.

Она поняла, что сейчас они вернутся во дворец в гондоле, так же, как прибыли сюда, - рядом, но не вместе.

Терять навеки только что обретенную, впервые испытанную любовь было столь мучительно, что Лина, вся дрожа, потянулась к нему, но тут лиственный занавес откинулся.

Кто-то вошел в беседку.

Лина еще не вернулась к реальности и не сразу поняла, кто это. Потом она увидела, что это женщина - графиня де ла Тур.

- Я так и знала! - воскликнула она, и ее резкий голос разрушил очарование цветочной беседки и отдаленных звуков музыки. - Я знала, что вы здесь!

- Что вам нужно, Ивонна? - спросил герцог.

- А как вы думаете? - резко ответила графиня. - Мне нужны вы! И больше никто!

- Здесь не место устраивать сцены... - начал герцог.

- Ах, сцены? - перебила его графиня. - Вот как вы со мной разговариваете? Все, Фабиан, довольно! Я устала от ваших бесконечных романов, от вереницы ваших женщин! Я пришла сюда, намереваясь убить это несчастное создание, которое вы пытаетесь соблазнить. Но теперь я передумала. Я убью вас!

Графиня вскинула руку, которую до того прятала в складках своего бального туалета, и в полумраке беседки сверкнул перламутром маленький револьвер.

- Ивонна, будьте благоразумны! - мягко сказал герцог. - Не время и не место устраивать истерики!

Графиня в ответ прицелилась в него.

- Это не истерики, Фабиан! Это любовь! И с вашей смертью мои страдания окончатся!

В этот миг Лина отчетливо поняла, что несчастная женщина безумна. Она еще утром, когда графиня набросилась на нее в библиотеке, подумала, что Ивонна не в себе. Теперь же она убедилась, что француженка сошла с ума, и, если она говорит, что убьет Фабиана, она это сделает.

Не медля, не тратя времени на размышления, Лина рванулась вперед и заслонила собой герцога в тот самый миг, когда графиня взвизгнула каким-то нечеловеческим голосом:

- Умри, Фабиан! Надеюсь, поцелуй смерти придется тебе по душе! - и нажала на спусковой крючок.

Раздался грохот - Лина думала, что она оглохнет.

Девушку пронзила невыносимая, жгучая боль. Лина вскрикнула - и темнота накрыла ее.

2011-8-12 10:10