Я буду мрачен и агрессивен как никогда. Я буду неоправданно жесток. Я буду писать о вещах, которые недоступны твоему пониманию. Смерть покажется наименьшим злом в этом литературном произведении. Персонаж, не задумывающийся о самоубийстве покажется опечаткой. Читать будет тяжело и неприятно. Но ты не сможешь оторваться от строк, наполненных болью и страданием. Пройдёт очень много времени прежде, чем ты научишься не думать о прочитанном, снова и снова проживая каждое слово, плетью ударяющее по твоему пытающемуся расслабиться сознанию.

Она встала из-за компьютера, на мониторе которого мерцали странные строки, взявшиеся ниоткуда, потому что неоткуда им было взяться.

В комнате в кроватке спал сын. Самое чудесное создание на земле. Он так мило смеётся, если касаешься пальцем кончика его носа. Каким мы кажемся ему? Я, прожившая в этом мире неполных тридцать лет, и его отец. Мой любимый человек, спящий за этой стеной в нашей кровати, средоточии любви и страсти. Как близки мы, как много у нас сокровенного, такого интимного, что иногда самой страшно становится. И как замечательно, что есть любимый человек, с которым можно не бояться быть распущенной, иногда развратной, какое это чудо, когда любовь не знает границ. Когда любовь готова идти на всё с любимым человеком, не боясь испачкаться в собственной брезгливости. Как же я люблю его… Как много меня с ним связывает… Мы познакомились на выставке компьютерных технологий при всём, при том, что я компьютерами никогда не занималась. Более того, в тот день (три года назад) у меня были совсем иные планы – я собиралась пойти на странный фильм странного режиссёра (неделя польского кино в столице), но подружке не с кем было пойти на «выставку железа», и она силой уговорила меня составить ей компанию. Фильм я с тех пор так и не посмотрела и не жалею об этом, но всю жизнь буду благодарна подружке. Так смешно получилось… Я увидела на мониторе странные фигуры. Они превращались друг в друга, претерпевали какие-то метаморфозы. За монитором сидел молодой человек в оптических очках и говорил по мобильному телефону. Дождавшись, когда он закончит, я спросила:
- А это вы нарисовали?
То, что он ответил, показалось мне тогда магическим названием сюрреалистичной картинки. Он поднял на меня усталые глаза и прошептал:
- Это скринсейвер.
- Скринсейвер? Какое чудесное название… А что оно значит?
- Хранитель экрана.
- Как интересно? Хранитель Экрана… Это современное искусство, да?
- Нет. Это современная попытка сберечь электроэнергию.
Он мне подробно всё объяснил, и я до сих пор удивляюсь, что он не рассмеялся надо мной, когда я так наивно приняла глупый майкрософтовский скринсейвер. Но и всему этому я рада…
В тот год на мой день рожденья он подарил мне картину, на который он сам в одежде древнего викинга сжимает в руках огромное зеркало, в котором отражена я, в образе нимфы, и под картиной надпись «Последний из рода Скринсейверов».
А в прошлом году весной мы решили пожениться. И вот месяц назад я родила чудесное создание, нашего сына. Это самое чудесное событие в моей жизни за последнее время вместе с нашим знакомством, нашей любовью, нашей свадьбой (О, Господи, какое чудесное платье было на мне надето). Даже то, что три месяца назад я выпустила свою вторую книгу рассказов и стихов, показалось нелепым незначительным событием.

Она глядела на мирно спящего сына. Что снится ему, подумала она, и не найдя ответа вышла из комнаты. В спальне, разметавшись на простыне, изнемогая от августовской жары (кондиционер вчера испортился, надо мастера вызвать), спал её любимый мужчина.

У него такая смешная привычка спать, разбросав себя по всей кровати, пытаясь занять наибольшую площадь. Может быть это оттого, что на жёстком диске ему всё время приходится это место экономить. Помню, как один раз он пытался объяснить мне главный принцип работы информационных технологий. Что-то про ноль и один. Я кивала головой, только интуитивно понимая, что в том, что он говорит, есть смысл. Чёткий смысл, размеченный и заархивированный. Мы такие разные и такие… близкие… такие МЫ. Сердце щемит, когда я думаю о том, как я счастлива. Будто кто-то хватает сердце рукой и сжимает на долю секунды, слишком короткую, чтобы вызвать необратимые медицинские изменения, но достаточно долгую, чтоб почувствовать, что сердце замерло и снова забилось.

Она пошла на кухню, достала из холодильника апельсиновый сок, налила его в высокий граненый стакан и стала пить медленными глотками, остужая горячее августовское тело. Она думала обо всём, что пролетело счастливым фейерверком за последние три года. Потом вдруг схватила телефон, набрала какой-то номер, и в моей комнате раздался звонок.
- Алло. – Сказал я.
- Можно тебя кое о чём попросить?
- Да.
- Закончи рассказ на этом.
- На чём?
- Вот на этом. На том, как я налила апельсиновый сок в стакан и пью медленными глотками, остужая горячее августовское тело.
- Но это же не рассказ получится, а просто зарисовки чужого счастья.
- Пускай. К тому же я тебе не чужая.
- Хорошо. Только я напишу ещё, как ты легла спать и всё. Договорились?
- Ладно. Спасибо тебе. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.

Она положила трубку. Наскоро сполоснула пустой стакан, поставив его в сушилку. И пошла в спальню. Зашла по дороге в рабочий кабинет захлопнуть ноутбук, подаренный отцом на её двадцатипятилетие. Ноутбук, который простоял здесь десять с лишним лет, удивляясь размеренной жизни хозяйки. Пошла в спальню, взглянула на испорченный кондиционер, единственную вещь в доме, которая последние семь лет после смерти отца производила в этом доме хоть какой-то шум. Надо вызвать мастера, подумала она и легла спать в пустой как её жизнь кровати, в пустом доме, наполненном только призраками её фантазий.


17.06.2005

Прислал(а) ladydream

2011-8-12 10:37