До этого, правда, еще далеко, но он не терял надежды.

Когда машина прогрохотала мимо ее дома и свернула за угол, Грейс Сент Джон, проглотив остатки жаркого, вскочила из за стола:

– Кристиан приехал.

– Неужели? – поддразнил жену Форд.

Однако та уже схватила чемодан с компьютером, набитый до такой степени, что его кожаные бока угрожающе округлились, ибо хозяйка умудрилась запихнуть туда еще массу бумаг, которые переводила, рукописи и дискеты. А поскольку модем уже не помещался, она обвязала его каким то шнурком, водрузила на кейс и, держа все это в объятиях, подставила мужу губы. Поцелуй был легким, но сердечным.

– Возможно, нам потребуется несколько часов, – сказала Грейс. – Он разобрался в сути проблемы и хочет показать мне новую программу.

– Сначала графика, теперь программы, – пробормотал ее брат.

Он, видимо, недоволен, что Грейс покидает дом, не закончив ужина, ведь все вечера они любили проводить вместе. Получив от родителей в наследство дом, брат и сестра разделили его на две части: в одной половине жили Грейс с Фордом, в другой – Брайен. Все трое были археологами, но объединяла их не только работа. Брайен и Форд подружились еще в колледже, к тому же именно Брайен свел друга с сестрой и до сих пор хвалил себя за удачную мысль.

– Ты просто завидуешь, что не сам это придумал, – ответила Грейс.

Поскольку руки у нее были заняты, Форд открыл ей дверь и снова поцеловал.

– Не утони в его программах и не забывай о времени, – напутствовал он.

Карие глаза смотрели на нее с тем особым выражением, которое заставляло Грейс трепетать даже после восьми лет замужества.

– Обещаю. – Выйдя из кухни, она вдруг остановилась. – Я забыла сумочку.

Форд достал из ящика маленькую сумочку на длинном ремне и повесил ей на шею.

– Зачем она тебе?

– Там чековая книжка. – Грейс всегда платила Кристиану за ремонт, хотя тот по своей инициативе с удовольствием колдовал над ее дорогущим компьютером. Он был искусным мастером. – Может, я куплю еще пиццу.

– Малыш столько ест, что должен весить не меньше четырехсот фунтов, – заявил Брайен.

– Ему уже девятнадцать. Конечно, у него хороший аппетит.

– Я, по моему, столько не ел. Как ты думаешь, Форд? Разве в колледже мы ели так же много, как Кристиан?

– Ты меня спрашиваешь? – Форд бросил на него скептический взгляд. – А кто однажды умял за завтраком тринадцать оладий и фунт колбасы?

– В самом деле? – нахмурился Брайен. – Не помню. Зато до сих пор не могу забыть, как ты в один присест расправился с четырьмя «биг маками»и четырьмя большими пакетами жареной картошки.

– Вы оба ели, словно у вас были глисты, – закончила дискуссию Грейс. Муж закрыл за ней дверь, и она услышала довольный смех.

Густая трава на их участке пружинила под ногами, а когда Грейс шла по заросшему газону Марчинсонов, ей даже пришлось замедлить шаг. Позор, нужно следить за порядком, а эти люди уже месяц отдыхают в Южной Каролине, вернутся только в конце недели.

Апрель выдался необычайно жарким, и в Миннеаполисе вовсю бушевала весна. Трава была зеленой, сочной, деревья покрылись листвой, расцвели цветы. Даже сейчас, после захода солнца, воздух оставался теплым, ароматным, и Грейс с наслаждением вдыхала его. Она любила весну. Правда, она любила все времена года, ибо каждое из них имело свои преимущества.

Кристиан ждал ее у задней двери.

– Привет, – радостно сказал он.

Парень всегда радовался от предвкушения заполучить в свои руки ее замечательный компьютер. Они прошли через темную прачечную в кухню, где Одра Сибер только что задвинула в духовку противень.

– Здравствуй, Грейс, – улыбнулась она. – У нас сегодня на ужин телячьи отбивные, составишь нам компанию?

– Спасибо, я уже поела.

Ей нравилась Одра, полная, симпатичная пятидесятилетняя женщина, которая абсолютно не понимала одержимости сына какими то гигабайтами и платами.

Внешне Кристиан походил на своего отца Эррола: такой же высокий, худой, темноволосый, с близорукими голубыми глазами и выступающим кадыком. Он выглядел настоящим компьютерным фанатом.

– Крис, это может подождать, пока ты поужинаешь, – сказала Грейс, вспомнив про его аппетит.

– Я только закреплю плату, – ответил Кристиан, забирая у нее чемодан и с любовью прижимая его к груди. – Хорошо, мам?

– Конечно. Идите, забавляйтесь, – безмятежно улыбнулась им Одра, и сын неуклюже двинулся к лестнице, ведущей в его напичканную электроникой комнату.

Грейс шла следом, думая о том, что нужно бы избавиться от лишних двадцати фунтов, которые она набрала за время замужества. Только вот работа у нее сидячая. Эксперт и переводчик с древних языков большую часть дня проводит с лупой над копиями старинных документов, поскольку оригиналы в течение веков стали хрупкими, а затем пересаживается за компьютер. При умственной работе трудно сжечь лишние калории.

Сегодня Грейс хотела загрузить компьютер информацией из университетской библиотеки, но он не подчинялся командам. Она не знала, то ли дело в нем самом, то ли в модеме, поэтому и договорилась с Кристианом о встрече.

Потеря времени очень тревожила Грейс, ибо ей заказали перевод целой кучи археологических документов. Она любила свою работу, но эта показалась ей совсем особенной, у нее даже возникло сомнение в правильности перевода. К тому же ее тянуло к манускриптам с какой то неведомой силой, чего раньше никогда не случалось. Вчера Форд спросил об их содержании, и она назвала ему лишь тему, хотя обычно подробно рассказывала мужу о том, чем занималась. Теперь почему то не хотелось. Чувство, которое вызывали у нее эти рукописи, было настолько сильным, что она затруднялась выразить его словами.

Просто они… особенные. Грейс перевела только десятую часть, а ее уже почти сводило с ума предчувствие, что она вот вот составит всю картинку головоломку, в которой не хватает лишь одного фрагмента. Он в этом чемодане, и пусть ей не известно, как должна выглядеть готовая мозаика, она не остановится, пока не узнает этого.

Поднявшись по лестнице, Грейс вошла в святилище Кристиана, настоящий лабиринт из электронного оборудования и проводов, где едва хватило места для его кровати. К четырем телефонным линиям были подключены портативный компьютер, два настольных, факс и два принтера. Проходя мимо дисплея, на котором светилась шахматная партия, Кристиан передвинул «мышью» слона, на мгновение задумался, потом сбросил на кровать груду бумаг и открыл чемодан Грейс.

– Что выдает?

– Ничего. – Она села на другой стул, наблюдая за манипуляциями Кристиана. – Сегодня утром я попыталась войти в университетскую библиотеку – и неудачно. Понятия не имею, в чем дело.

– Сейчас поглядим. – Он вывел на экран меню, которое знал не хуже ее самой, набрал номер электронной библиотеки и через десять секунд заявил:

– Модем. Что тебе нужно? – Его пальцы уверенно легли на клавиатуру. – История средневековья. Особенно крестоносцы. Вот оно, – сказала Грейс, и на экране сразу возникла таблица.

– Ты пока займись этим, а я взгляну, что случилось с модемом.

Она заняла его место у компьютера, погрузившись в изучение орденов того времени, рыцарей госпитальеров и рыцарей тамплиеров. Особенно ее интересовали последние. Грейс нашла соответствующую главу, на экране появились строчки информации, и она стала внимательно читать, пытаясь отыскать нужное ей имя, однако, за исключением великих магистров, никаких имен не упоминалось.

Одра принесла сыну поднос с едой, и тот сразу начал жевать, не отрываясь от разобранного модема.

Через некоторое время до Грейс дошло, что Кристиан или уже справился с ремонтом, или отказался от бесполезной затеи, поскольку он стоял у нее за спиной и тоже глядел на экран. Она с трудом вернулась из мира средневековых интриг и опасностей в современный мир компьютеров.

– Нашел неисправность?

– Конечно, – буркнул Кристиан, продолжая чтение. – Просто отошел контакт. Кто эти парни?

– Рыцари средневекового ордена. Ты не знаешь историю?

Он ткнул пальцем в сползающие с носа очки и ухмыльнулся:

– История начинается с 1946 года.

– Жизнь существовала и до компьютеров.

– Аналог жизни. Доисторический.

– А к какому периоду относится та штука, которую ты называешь машиной?

Кристиан выглядел огорченным, сознавая, что милая его сердцу колесница безнадежно устарела.

– Я над ней работаю. – Он сгорбил худые плечи. – Так насчет тамплиеров. Если они были настолько религиозными, почему тогда их сжигали на костре, словно каких нибудь ведьм?

– Ересь, – пробормотала Грейс, снова поворачиваясь к экрану. – Огнем наказывали и за другие преступления, не только за колдовство.

– Похоже, они воспринимали свою религию чересчур серьезно.

Кристиан уткнулся носом в рисунок, на котором трое мужчин в белых туниках с крестами на груди были привязаны к столбу, а пламя лизало им колени. Открытые в предсмертном крике рты напоминали черные дырочки.

– В средние века религия была основой жизни людей, – ответила Грейс, с дрожью глядя на маленький рисунок и представляя себе ужас сгорающих заживо. – И тот, кто выступал против церкви, казался воплощением зла. Религия дала им цивилизацию, даже более того, с ней связывали то, чего не знали или не могли понять. Затмения, падающие кометы, болезни считались божественными предостережениями и знаками. Представляешь, как напугал бы их аппендицит или сердечный приступ, ведь они не знали ни причины этого, ни того, как это предотвратить. Колдовство было для них реальностью, поэтому религия защищала их от непознанного; даже когда они умирали, Бог продолжал охранять их и злые духи не могли одержать над ними победу.

Кристиан нахмурился, стараясь представить себе жизнь в таком невежестве, но это оказалось выше его сил.

– Наверное, телевидение довело бы их до инфаркта?

– Особенно если бы они посмотрели ток шоу, – пробормотала Грейс. – Вот где полно злых духов.

Парень хихикнул, потом снова поправил сползающие очки и уставился на экран:

– Ты нашла что хотела?

– Нет, я искала упоминание о конкретном тамплиере. Во всяком случае, я думаю, что он тамплиер.

– А перекрестные ссылки?

– Мне неизвестно его полное имя, – покачала головой Грейс.

Ниал Шотландский. Она уже несколько раз встречала это имя в манускриптах, написанных на старофранцузском. Почему не упоминали его фамилию, если в те времена были так важны родственные связи и наследственные права? Собранные по крохам сведения указывали на то, что он пользовался колоссальным авторитетом среди тамплиеров, а поскольку сам являлся рыцарем, следовательно, должен был происходить из знатного рода.

Часть документов составлена на гэльском, а это каким то образом еще теснее увязывалось с Шотландией. Грейс перечитала в энциклопедии историю горной страны, однако не нашла никаких упоминаний о таинственном Ниале.

– Тогда конец, – весело сказал Кристиан, решив, что они и так потратили слишком много времени на парня, который умер задолго до начала эры моделирующих устройств. Он придвинул стул поближе. – Хочешь увидеть программу, составленную мной на основе холодного расчета?

– Не думаю, что слова «холодный» и «расчет» подходят друг другу, – заявила Грейс, сохраняя бесстрастное выражение.

Кристиан ошарашенно уставился на нее, моргнул несколько раз, моментально став похожим на близорукого журавля.

– Ты шутишь? – выпалил он. – Колоссальнейшая программа! Сама увидишь. Ты пошутила, я знаю.

– Да? И почему ты так решил?

– Ты всегда поджимаешь губы, когда хочешь скрыть улыбку. – Он взглянул на ее рот и, чуть покраснев, быстро отвел глаза.

Грейс тоже вспыхнула. Хотя влюбленность Кристиана в большей степени относилась к ее мощной дорогой аппаратуре, все же изредка словами или действиями парень выказывал к ней интерес как к женщине.

Это всегда смущало Грейс. Черт побери, ей тридцать лет, она совершенно обычная, а не роковая женщина, поэтому ничем не может возбудить страсть в девятнадцатилетнем парне. Впрочем, одному Богу известно, что может привлечь мальчика к взрослой женщине. Но уж во всяком случае, не внешность Грейс. Прямые каштановые волосы, не поддающиеся завивке, она заплетала в толстую косу, блестящие голубые глаза, скорее даже серые, обычно скрыты очками, никакого макияжа, поскольку Грейс не знала, как это делается, практичная одежда, состоящая в основном из брюк и хлопчатобумажных рубашек. Вряд ли она может стать объектом эротических снов.

Правда, Форд утверждал, что ни у кого не видел такого рта, просто созданного для поцелуев. Да и Кристиан не раз многозначительно поглядывал на ее губы.

– Ладно, давай посмотрим на твою колоссальную программу, – сказала Грейс.

Она надеялась, что допотопный «шевелл» вскоре действительно превратится в чудо техники и привлечет к Кристиану девушек, которые способны оценить не только мощность лошадиных сил.

Он с явным облегчением воспринял перемену темы и достал из пластикового кейса дискету. Грейс немного отодвинулась, чтобы ему было удобнее работать.

– Каким банком ты пользуешься? – спросил он. На экране появилось меню, затем Кристиан передвинул курсор и ликующе воскликнул:

– Попал! Ну разве я не ловкий парень?

– Ты правонарушитель, вот ты кто. – Грейс испуганно смотрела, как он набирает «Сент Джон, Грейс», и на экране тотчас возникла табличка с записью всех ее банковских операций. – Ты взломал компьютер банка! Прекрати, Крис, иначе у тебя будут неприятности, это же уголовное преступление. Ты говорил мне о бухгалтерской программе, а не о незаконном проникновении в любую сферу деятельности банка.

– Тебе не интересно, как я это делаю? – удивился он, разочарованный тем, что Грейс не разделяет его энтузиазма. – Я ничего не краду. Это просто даст тебе возможность увидеть, сколько времени требуется для прохождения чека, и у тебя будет ясная картина. Ты сможешь лучше распорядиться наличными деньгами, своевременно делать взносы, чтобы свести убытки к минимуму.

Грейс молча воззрилась на Криса, поражаясь ходу его мыслей. Она решала свои финансовые вопросы без затей: вносила энное количество денег и следила за тем, чтобы траты не выходили за означенную сумму. Для нее все люди делились на математиков и не математиков. Она, конечно, умная женщина, имеет докторскую степень, но математические сложности, касались ли они финансов или квантовой физики, до ее ума просто не доходили. Форд разбирался в математике еще хуже поэтому чековой книжкой распоряжалась Грейс. Не проявлял в этой области способностей и Брайен, хотя и пытался. Читал финансовую страницу в газетах, даже подписался на журнал, ибо денег у него хватало, но обычно минут через пятнадцать отбрасывал журнал и переключал внимание на другое, разумеется, на археологию.

Зато Кристиан принадлежал к племени математиков, и Грейс не сомневалась, что к тридцати годам он станет миллиардером. Создаст несколько блестящих компьютерных программ, выгодно разместит доход, а затем придумает еще что нибудь новенькое.

– Уверена, что вкладчики оценят твою программу, – сухо произнесла Грейс, – но она все равно остается незаконной. Ты не сможешь ее продать.

– О, это же не для продажи, а так, забава. Банкам следовало бы иметь лучшую защиту, я просто бросил им вызов.

Подперев голову рукой, она задумчиво смотрела на довольного хакера:

– Мальчик мой, тебя ждет слава или тюрьма.

Кристиан лишь ухмыльнулся.

– Хочу тебе кое что показать, – радостно объявил он, пробегая пальцами по клавиатуре, картинки на мерцающем экране быстро сменялись.

– Разве они не узнают, что ты вошел в их файл?

– Только не с этой малышкой. К тому же я воспользовался установленным паролем. В сущности, набросил на себя электронную овчину, поэтому они никогда не узнают, что тут мародерствовал волк.

– Как ты нашел пароль?

– Вычислил. Хотя он значения не имеет, всегда найдется черный ход, даже если у твоего банка очень хорошая компьютерная защита, – самодовольно пояснил Кристиан. – На твоем месте я бы сменил банк.

– Я подумаю, – зловеще ответила Грейс, чем вызвала у него очередную усмешку.

– Это лишь часть программы. А вот бухгалтерская система. – Кристиан переключился на другой экран и подвинулся к ней поближе, но Грейс вежливо отклонилась на пару дюймов, чтобы освободить ему доступ к электронной «малышке».

Она быстро поняла, насколько хороша его система, несмотря на свою обманчивую простоту. Кристиан запрограммировал ее на сравнение входящих и исходящих данных, поэтому, если бы кто то набрал, скажем, 115 долларов вместо 15, программа тут же проинформировала бы потребителя об ошибке.

– Мне нравится, – задумчиво сказала Грейс.

Она до сих пор вела домашнюю бухгалтерию с помощью ручки и бумаги, но если уж она с компьютером на ты, почему бы не делать это с помощью электроники.

– Я так и знал, – просиял Кристиан, переписывая ее программу на жесткий диск. – Имя файла «Идет рисунок».

Грейс тяжело вздохнула над хитрой бессмыслицей и тут же засмеялась:

– Окажи мне любезность. Если ты поплатишься за свои игры с банковским компьютером, не говори федералам, что у меня есть копия программы, хорошо?

– Повторяю, это совершенно безопасно, пока банки не сменят пароли. В таком случае ты уже просто не сумеешь войти. А я смогу, – похвастался Кристиан, – хотя большинству людей это не удается. Вот тебе список паролей.

– Не нужно, – быстро отказалась Грейс.

Однако молодой гений, проигнорировав отказ, вытащил из кучи бумаг три листа с плотным текстом и сунул в ее кейс.

– Вот. При необходимости можешь ими воспользоваться. – Он посмотрел на экран с шахматной доской. Его противник сделал очередной ход, и Кристиан некоторое время размышлял, изучая положение фигур. – Ага, это гамбит, а мы сделаем так. – И передвинул коня.

– С кем ты играешь?

– Он называет себя Фишером.

Грейс недоуменно уставилась на экран. Не может быть! Кристиан играет с человеком, который, видимо, по злому умыслу прикрывается этим именем. Настоящий Бобби Фишер никогда бы не стал играть с кем бы то ни было, не потребовав огромного гонорара.

– Кто обычно выигрывает?

– Ничья. Он хороший игрок.

– Хочешь пиццу? – спросила Грейс, доставая чековую книжку.

Кристиан оторвался от экрана.

– Как всегда. Я умираю от голода, – заявил он.

– Тогда звони. И закажи одну для меня.

– Ты собираешься остаться и поужинать со мной?

– Не могу, дома еще полно дел. – Грейс опять чуть не покраснела. Скажи она об этом Форду, тот умер бы со смеху. Выписав чек на пятьдесят долларов, она прибавила еще двадцать на пиццу. – Спасибо, дружище. Ты мой спаситель.

Кристиан принял чек, взглянул на сумму и радостно хмыкнул:

– Судя по всему, меня ждет неплохая карьера, да?

– Если не попадешь в тюрьму, – засмеялась она, беря чемодан с компьютером и прижимая отремонтированный модем к незакрытому кошельку.

Кристиан галантно забрал у нее тяжелый кейс и снес его по лестнице. Родителей видно не было, но звуки выстрелов и автомобильной погони свидетельствовали об их пребывании в доме. Старшие члены семьи обожали боевики с участием Шварценеггера.

Галантности Сибера младшего хватило только до кухни, где близость еды напомнила ему о незаказанной пицце, и он пошел к телефону.

– Еще раз спасибо, Крис, – сказала Грейс, беря у него чемодан.

Она вышла тем же путем – через заднюю дверь – и немного постояла, давая глазам привыкнуть к темноте. Небо закрыли облака, лишь кое где проглядывали звезды, верещали сверчки, дул прохладный ветерок, несший запах дождя.

Маяком для нее служило окно кухни в пятидесяти ярдах справа. Там Форд, он ждет ее. При этой мысли Грейс улыбнулась и пошла к дому, осторожно ступая по густой весенней траве, чтобы не споткнуться.

Она была уже на участке Марчинсонов, когда заметила кого то в окне. Это не Форд и не Брайен. О Господи, опять у них гости. Наверное, кто нибудь из коллег археологов, иногда они приходили именно к ней, если возникали трудности с латынью или греческим. Не имеет значения, она не желает ни с кем разговаривать, ей хочется лечь в постель с мужем.

Грейс нахмурилась. Не может же она торчать здесь в темноте, дожидаясь, пока уберутся незваные гости. К тому же на подъездной дорожке нет чужих машин, а на площадке стоят лишь семейный «бьюик», черный джип Брайена и видавший виды пикап Форда, которым они пользовались, когда работали в поле.

Странно. Ведь человек, мелькнувший в окне, блондин, а муж и брат черноволосые. Большинство соседей Грейс знала, и никто из них не походил на того мужчину.

Ладно, сейчас разберемся. Она сделала шаг… и застыла на месте: вдоль дома крадучись двигался темный силуэт.

У Грейс побежали мурашки по спине, ноги подкосились от ужаса, в голове сразу возникли самые невероятные мысли. Горилла вырвалась из зоопарка… по участку бродит громадная собака…

Вот нечто, словно привидение, неслышно поднялось по ступеням к задней двери. Это был человек. Подняв глаза к небу, Грейс размышляла, зачем кому то понадобилось красться по ее участку и входить с черного хода? Воры? Но зачем вламываться в дом, где горит свет и находятся люди?

Наверное, человек постучал, ибо дверь открылась и появился второй, которого Грейс знала.

– Ничего, – тихо сказал первый, однако в ночном воздухе слова прозвучали отчетливо.

– Проклятие. – Второй посторонился, позволяя ему войти. – Но отказаться я уже не могу. Мы зашли слишком далеко и теперь просто обязаны сделать это.

Когда дверь за ними закрылась, Грейс побежала к дому. Зачем тут Перриш Сойер и почему у него пистолет? Он же их шеф, и если по какой то причине решил к ним заехать, то почему Форд не позвонил ей, не попросил вернуться домой? Они с Перришем были в дружеских отношениях, хотя никогда не встречались, поскольку тот вращался в изысканном обществе богатых людей со связями, к которому ее семья не принадлежала.

Сделать это… так он сказал. Что сделать? От чего он не может отказаться?

Она не знала, о чем шла речь, но собиралась выяснить. Осторожно подкравшись к кухонному окну, Грейс услышала голос Форда:

– Черт возьми, Перриш, что все это значит?

Странный тон мужа заставил Грейс остановиться, и она замерла с поднятой ногой, не успев коснуться ступеньки.

– Где она? – спросил Перриш, игнорируя вопрос.

От звука этого холодного, бесстрастного голоса у нее зашевелились волосы.

– Я же сказал, в библиотеке.

Грейс смотрела на открытое окно и старалась представить, что происходит в комнате. Она никого не видела, но в доме по крайней мере четверо. Где Брайен и тот человек, который вошел в кухню?

– Не считай меня идиотом. Ее машина здесь.

– Она уехала с подругой.

– Как зовут подругу?

– Серена, Сабрина, что то в этом роде. Я видел ее сегодня впервые.

Форд ни при каких обстоятельствах не терял способности мыслить. Имя было достаточно ординарным и внушало больше доверия, чем совсем уж заурядная Салли. Она не знала, почему Форд лжет, но раз он это делает, видимо, так надо. У Перриша оружие, муж не хочет говорить ему, где она, что то здесь неладно.

– Хорошо, – процедил сквозь зубы Сойер. – Когда она вернется?

– Думаю, после закрытия библиотеки. Она собиралась над чем то поработать.

– И она забрала материалы с собой?

– Бумаги у нее в компьютерном чемодане.

– А эта Серена Сабрина знает о них?

– Понятия не имею.

– Впрочем, не важно. Теперь вставайте. Оба.

Держась в тени, Грейс заглянула в окно и увидела брата. Волосы мокрые, без рубашки, наверное, он только что вышел из душа. Следовательно, Перриш с тем человеком явились совсем недавно. Лицо у Брайена искаженное, бледное, глаза странно блестят. Грейс поднялась еще на одну ступеньку. Теперь стали видны остальные. В кухне находились Форд с таким же искаженным лицом и яростным взглядом, Перриш, высокий, с модно подстриженными светлыми волосами, рядом человек, которого она уже видела, а у кухонной двери незнакомец с пистолетом. Грейс не знала, что они собираются делать, но ясно одно: нужно позвонить из дома Сиберов и вызвать полицию. Она осторожно попятилась.

– Идите в спальню, – раздался голос Перриша. – И без глупостей. Не стану объяснять, как неприятно стрелять в человека, однако, если вы не подчинитесь, я буду вынужден применить силу.

Зачем он велит им идти в спальню? Из разговора Грейс поняла, что он желает получить материалы, которые она переводит. Если Перришу нужны документы, разве нельзя сделать все по нормальному? Он же ее шеф и сам дал ей задание, у нее бы, правда, сердце разорвалось от горя, но бумаги она бы ему вернула. Почему же он не позвонил, а явился с пистолетом да еще привел с собой двух вооруженных головорезов? Совершенная бессмыслица.

Грейс уже собиралась бежать к дому Сиберов, но, подчинившись какому то порыву, решила сначала заглянуть в окно спальни. Она думала увидеть свет, услышать голоса, однако ничего не увидела и не услышала. Значит, Перриш увел их в спальню Брайена.

Она повернула назад, стараясь держаться в тени, обошла давно валяющийся под ногами водопроводный шланг. Это ее дом, ей известны все его особенности и маленькие ловушки, знакома каждая скрипящая половица, каждая трещинка в потолке, каждая выбоина на участке.

В комнате брата уже горел свет. Прижавшись спиной к стене и вытянув шею, Грейс захотела заглянуть внутрь, но тут к окну подошел один из троицы. Она вобрала голову в плечи, даже перестала дышать. Человек прикрыл створки, задернул шторы, и сквозь оставшуюся щель в темноту падал только слабый отблеск света.

В ушах у нее шумело, ужас лишил способности двигаться, а сердце словно застряло в горле, не давая вздохнуть. Если человек ее заметил, то они ни за что не позволят ей убежать.

– Садитесь на кровать, – донесся до нее сквозь шум в ушах голос Перриша.

Легкие у Грейс наконец заработали, и она сделала глубокий вдох, потом заглянула в щелку и увидела мужа, Брайена, .. и Сойера, который навел пистолет с глушителем на Форда, хладнокровно выстрелил ему в голову, затем еще раз в сторону Брайена. Тот умер прежде, чем Форд опрокинулся на спину.

Нет. Нет! Грейс стояла как парализованная, без чувств, без мыслей, черный туман застилал ей глаза, и хотя невероятная сцена закончилась, она продолжала видеть ее словно в конце длинного тоннеля, слышать их странно искаженные голоса.

– Вы что, не могли подождать? Теперь, когда установят время смерти, получится расхождение.

– Не беспокойся. – Грейс знала, что это голос Перриша. – При убийствах с последующим самоубийством преступник иногда не сразу кончает с собой. Тем более женщина, как в данном случае. Шок. Представь, ее муж и брат занимались любовью прямо у нее под носом. Неудивительно, что бедняжка расстроилась и немного погорячилась.

– А подруга?

– Ах, Серена Сабрина. О ней позаботится Бэд – несчастный случай по пути домой. Я подожду тут Грейс, а вы следуйте в машине за Сереной Сабриной.

Черный туман постепенно рассеивался, но Грейс этого не желала. Ей хотелось умереть, хотелось, чтобы ее сердце остановилось. Сквозь щель между занавесками она видела лежащего на боку мужа с открытыми невидящими глазами, с темными спутанными волосами и… и…

У нее в груди рос крик, молчаливое причитание по умершему, отдававшееся в горле и напоминавшее отдаленное завывание ветра, пронзительное, леденящее душу. Сжав зубы, Грейс попыталась подавить его, но дикая, животная боль рвалась наружу. Сойер обернулся. Ей показалось, что их взгляды… на долю секунды… встретились, и он каким то образом смог ее увидеть, поскольку тут же бросился к окну. Грейс исчезла в ночи.

2011-8-12 10:05